Жил на свете мельник. Был он стар и беден, и ничего-то у него не было хорошего, кроме дочки. Зато дочка и вправду была хороша - красивая, весёлая, работящая. Старик нахвалиться ею не мог. Вот раз довелось мельнику разговаривать с самим королём. Ну, каждому человеку приятно своими детьми похвастаться. Он возьми да и скажи:
- Есть у меня дочка. Уж такая умница, такая разумница - из соломы золотую пряжу прядёт!
Король очень удивился.
- Неужели - говорит - из соломы? Это мне нравится. Если твоя дочь и в самом деле такая мастерица, приведи её завтра ко мне во дворец. Надо испытать её искусство.
Мельник очень обрадовался. А на самом-то деле рано было радоваться. Он, видите ли, попросту хотел сказать, что дочка у него славная рукодельница и может даже из плохого волокна напрясть хорошей пряжи, а из плохой пряжи - наткать хорошего полотна. Только и всего.
А король подумал, что она и вправду умеет прясть из простой соломы золотую пряжу.
В том-то и беда, что короли не всегда понимают, о чём толкуют простые люди. А простые люди не всегда знают, что думают короли.
Но как бы там ни было, а мельник очень обрадовался такому почётному приглашению и велел дочке собираться назавтра в гости к королю.
Она принарядилась, как могла - надела своё праздничное платье, цветную ленточку на шею, колечко на палец - и, весёлая, отправилась во дворец, раздумывая по дороге о том, что ей велят делать - ткать, шить, вязать или всего-навсего чистить кастрюли и мыть лестницы?
Ну пусть что хотят, то и приказывают - говорила она себе. - Уж я-то не ударю лицом в грязь.
Каково же было её удивление, когда сам король встретил её на пороге, отвёл в комнату, битком набитую соломой, велел принести ей прялку и сказал:
- Ну вот что, девушка! Твой отец рассказал мне, какая ты искусница. Принимайся-ка за работу. Если ты к завтрашнему дню перепрядёшь мне всю эту солому в золото, я тебя по-королевски награжу. А нет - на себя пеняй. Ни тебе, ни твоему отцу несдобровать - вам обоим палач отрубит головы на городской площади. - И с этими словами король вышел, запер дверь на ключ и вернулся к своим делам.
Ах, как испугалась Мельникова дочка! Она была мастерица на все руки: умела печь пироги, варить пиво, начинять колбасы; она вышивала золотом по бархату и цветным шёлком по кисее; плела кружева лёгкие, как паутина; умела ткать самое тонкое полотно и вязать из шерсти узорные чулки, колпаки и одеяла - но прясть из соломы золото она не умела. Да и никто не умеет.
Целый день просидела бедная девушка, ломая голову над тем, как ей выпутаться из беды. Она плакала, вытирала слезы своим вышитым передником и опять принималась плакать. Но так ничего и не придумала. Впрочем, она ещё надеялась вечером, когда стемнеет, как-нибудь ускользнуть из этой страшной комнаты.
Ведь откроют же они дверь хоть на минутку - думала она.
И в самом деле - дверь открылась. Ей принесли ужин и три толстые свечи, чтобы она могла работать до рассвета. Но не успела она и с места встать, как дверь снова захлопнулась и ключ дважды повернулся в замке.
А под окном ходили всё время двое часовых с алебардами, да и окно находилось под самой крышей. Разве что на крыльях можно было из него вылететь. Но Мельникова дочка не умела летать, так же как и прясть из соломы золото.
От таких мыслей она заплакала ещё горше, хотя ей и казалось, что за день она выплакала все свои слезы до одной.
И вот, когда она уже совсем потеряла надежду на спасенье, в углу что-то заскреблось, словно мышка пробирается из подполья на волю, солома зашевелилась, и в комнате появился маленький юркий человечек - большеголовый, длиннорукий, на тонких ножках.
- Добрый вечер, прекрасная мельничиха! - сказал он. - О чем это ты так горько плачешь?
- Ах, как же мне не плакать! - ответила девушка. - Король приказал мне напрясть из этой соломы золота, а я не умею.
- Ну и что же? - спросил человечек.
- Мне отрубят за это голову - ответила она.
Человечек задумался.
- Да, это очень неприятно - сказал он. - Ну, а что ты мне дашь, если я за тебя напряду золота из соломы?
- Цветную ленточку с шеи и мою благодарность до конца дней моих.
- Очень хорошо - сказал человечек.
Она пододвинула ему свой ужин и зажгла свечку. Ужин он съел с удовольствием, а свечу задул и сказал, что ему и так светло - от собственных глаз.
После этого он уселся перед прялкой и - ж-ж-ж... Колесо так и зажужжало. Не успела девушка сосчитать до трёх, как вся шпулька была обмотана золотой пряжей.
Тогда он взял другую шпульку, третью, четвёртую...
До самого рассвета жужжало колесо прялки. Девушка только и успевала подавать человечку шпульки и сматывать в клубки золотую пряжу. И вот в комнате не осталось ни одной соломинки. Человечек взял у девушки обещанную ленточку и пропал, будто его и не было.
А тут и король постучался в дверь. Он так и обмер, увидев, что вся солома превратилась в чистое золото. Об одном только он пожалел: о том, что комната, набитая соломой, была недостаточно велика. Но комнат во дворце было много, а соломы на дворе - еще больше. Король велел набить соломой от пола до потолка другую комнату, гораздо больше прежней, сам отвёл туда Мельникову дочку и приказал сейчас же приняться за работу, если только жизнь ей дорога. Бедняжка ничего не ответила и молча села за прялку, вытирая слезы. Но, когда стало совсем темно, в комнате опять появился маленький человечек и спросил у неё:
Что ты мне дашь, если я и на этот раз напряду тебе золота из соломы?
- Вечную мою благодарность и колечко с пальца.
- Хорошо.
Человечек взял кольцо. И снова завертелось и зажужжало колесо прялки.
А когда наутро король пришёл поглядеть, что поделывает его пряха, он увидел, что она крепко спит, а вокруг неё лежит столько золота, сколько вчера было соломы.
Король ещё больше обрадовался, но сказать довольно;у него не хватило сил.
Он приказал набить соломой третью комнату. Она была втрое больше, чем обе прежние, вместе взятые, и соломы в ней помещалось тоже втрое больше.
- Ну вот что - сказал король. - Если ты и эту солому превратишь в золото, ты станешь моею женой и королевой. Ничего, что она простая девушка, Мельникова дочка, - думал он. - На всём свете я не найду себе невесты богаче, чем она.
И вот девушка опять осталась одна. А когда стемнело, к ней снова явился маленький человечек и спросил:
- Ну что ты мне дашь, если я и в третий раз напряду для тебя золота из соломы?
- У меня больше ничего нет, кроме благодарности, - ответила она.
- Этого мне мало - сказал человечек. - Ты скоро станешь королевой. Обещай мне отдать своего первого ребёнка - и я сейчас же сяду за прялку. А нет - прощай!..
Кто знает, что ещё будет - подумала Мельникова дочка. - Может, король вовсе и не женится на мне? Может, у меня и детей-то никогда не будет... - И она пообещала человечку своего первенца.
Человечек опять сел за прялку. И, когда король поутру вошел в комнату, он зажмурился и закрыл лицо руками: вокруг лежало столько золота и оно так блестело, что даже смотреть на него было больно.
Король сдержал слово. Не прошло и трёх дней, как во дворце сыграли пышную свадьбу. И Мельникова дочка стала королевой.
А через год у неё родился ребёнок.
Королева была очень счастлива и даже думать забыла о человечке и о своём обещании.
И вот как-то раз ночью, когда она сидела у колыбели, в углу что-то заскреблось, словно мышка хотела выкарабкаться из подполья на волю.
Королева вздрогнула, подняла глаза и увидела, что рядом с ней стоит маленький юркий человечек - большеголовый, длиннорукий, на тонких ножках.
- Ну - сказал он - моё - мне! Давай-ка сюда то, что обещала! - И он протянул к ребёнку свои длинные руки.
Ах, как испугалась королева! Как горько она заплакала, умоляя человечка взять у неё все драгоценности, все богатства в королевстве - даже мантию и корону - и только оставить ей ребёнка!.. Но человечек стоял на своём.
- Нет - говорил он. - Живое, тёпленькое для меня милее всех сокровищ на свете.
Тут уж королева едва не лишилась чувств. Она упала перед человечком на колени и сказала, что умрёт, если он не сжалится над ней.
И человечек сжалился.
- Хорошо - сказал он. - Даю тебе три дня сроку. Если за это время ты узнаешь, как меня зовут, дитя твоё останется у тебя. - И с этими словами он исчез.
Всю ночь королева перебирала .в памяти имена, которые когда-либо слышала. На рассвете она разослала во все концы своего королевства гонцов и велела им разузнать в городах и деревнях, какие где встречаются имена и прозвища.
И вот пришла ночь, и человечек опять появился у неё в комнате.
- Может быть, тебя зовут Каспар? - спросила королева дрожащим от страха голосом.
- Мельхиор?
- Бальцер?
- Нет.
Королева называла по порядку все имена, какие только знала, но человечек всякий раз качал головой и усмехался.
- Нет - говорил он. - Меня зовут не так.
На другой день она послала гонцов в соседние государства, чтобы узнать, какие имена дают людям в чужих странах.
Когда человечек явился к ней, она перебрала самые мудрёные имена и прозвища, которые узнала от гонцов.
- Может быть, тебя зовут Реброхвост?
- Круторог?
- Лови-Догоняй?
- Нет, нет.
Что бы она ни сказала, он твердил в ответ одно и то же:
- Меня зовут не так!
И вот наступил третий день. Королева не могла больше припомнить ни одного нового имени и с нетерпением ждала возвращения своих гонцов, которым велела побывать на этот раз в самых глухих углах и закоулках, в хижинах угольщиков и в пещерах горных пастухов.
Один за другим гонцы возвращались во дворец, но никто из них не сказал королеве ничего нового.
Наконец вошёл последний гонец.
- Королева! - доложил он. - Целый день ходил я по горам и лесам но не услышал ни одного неизвестного нам прозвания. Имён на свете меньше, чем людей. Новые люди рождаются и получают старые имена. Я уж хотел было возвращаться домой, да зашёл невзначай в такую чащу, где только лисы да зайцы желают друг другу доброй ночи, а человечьего духу и не бывало. И тут, меж тремя старыми деревьями, увидел я маленький-маленький домик. Перед домиком был разложен костёр, а вокруг костра плясал человечек - большеголовый, длиннорукий, на тоненьких ножках. Он подскакивал то на одной ноге, то на другой и распевал.
Пусть клубится дымок,
Пусть печётся пирог -
Славный выкуп мне завтра дадут!
На земле никому, никому невдомёк,
Как меня под землёю зовут.
А зовут меня Гном,
А зовут меня Гном,
А зовут меня Гном-Тихогром!
Можете себе представить, как обрадовалась королева, услыхав это имя. Она щедро наградила гонца и села у колыбели поджидать человечка.
Он скоро появился, потирая свои длинные руки и посмеиваясь.
- Ну, госпожа королева - сказал он - как меня зовут?
- Может быть, Франц? - спросила она.
- Нет.
- Может быть, Кунц?
- Нет.
- А может быть, Гейнц?
- Нет.
- Ну так, может быть, Гном-Тихогром?
- Это тебе сам чёрт подсказал! Сам чёрт подсказал! - закричал человечек и от гнева так сильно топнул ногой, что она ушла в землю под самое бедро. Тогда он обеими руками схватился за левую ногу и в ярости разорвал себя пополам.
C'era una volta un mugnaio che era povero, ma aveva una bella figlia. Un giorno gli capitò di parlare con il re e gli disse: "Ho una figliola che sa filare l'oro dalla paglia." Al re, cui piaceva l'oro, la cosa piacque, e ordinò che la figlia del mugnaio fosse condotta innanzi a lui.
La condusse in una stanza piena di paglia, le diede il filatoio e l'aspo e disse: "Se in tutta la notte, fino all'alba, non fai di questa paglia oro filato, dovrai morire." Poi la porta fu chiusa ed ella rimase sola. La povera figlia del mugnaio se ne stava là senza sapere come salvarsi, poiché‚ non aveva la minima idea di come filare l'oro dalla paglia; la sua paura crebbe tanto che finì col mettersi a piangere. D'un tratto la porta si aprì ed entrò un omino che disse: "Buona sera, madamigella mugnaia, perché‚ piangi tanto?"
"Ah," rispose la fanciulla, "devo filare l'oro dalla paglia e non sono capace!" Disse l'omino: "Che cosa mi dai, se te la filo io?" - "La mia collana," rispose la fanciulla. L'omino prese la collana, sedette davanti alla rotella e frr, frr, frr tirò il filo tre volte e il fuso era pieno. Poi ne introdusse un altro e frr, frr, frr, tirò il filo tre volte e anche il secondo fuso era pieno; andò avanti così fino al mattino: ed ecco tutta la paglia era filata e tutti i fusi erano pieni d'oro.
Quando il re andò a vedere, si meravigliò e ne fu molto soddisfatto, ma il suo cuore divenne ancora più avido. Così fece condurre la figlia del mugnaio in una stanza molto più grande, piena di paglia, che anche questa volta doveva essere filata in una notte, se aveva cara la vita. La fanciulla non sapeva a che santo votarsi e piangeva; ma all'improvviso si aprì la porta e l'omino entrò dicendo: "Cosa mi dai se ti filo l'oro dalla paglia?"
"L'anello che ho al dito," rispose la fanciulla. L'omino prese l'anello, la ruota cominciò a ronzare e al mattino tutta la paglia si era mutata in oro splendente. A quella vista il re andò in visibilio ma, non ancora sazio, fece condurre la figlia del mugnaio in una terza stanza ancora più grande delle precedenti, piena di paglia, e disse: "Dovrai filare anche questa paglia entro stanotte; se ci riesci sarai la mia sposa." Infatti egli pensava che da nessun'altra parte avrebbe trovato una donna tanto ricca. Quando la fanciulla fu sola, ritornò per la terza volta l'omino e disse: "Che cosa mi dai se ti filo la paglia anche questa volta?" - "Non ho più nulla," rispose la fanciulla. "Allora promettimi," disse l'omino, "quando sarai regina, di darmi il tuo primo bambino." - "Chissà come andrà a finire!" pensò la figlia del mugnaio e, del resto, messa alle strette, non sapeva che altro fare, perciò accordò la sua promessa all'omino che, anche questa volta, le filò l'oro dalla paglia. Quando al mattino venne il re e trovò che tutto era stato fatto secondo i suoi desideri, la sposò; e la bella mugnaia divenne regina.
Dopo un anno diede alla luce un bel maschietto e non si ricordava neanche più dell'omino, quando questi le entrò d'un tratto nella stanza a reclamare ciò che gli era stato promesso. La regina inorridì e gli offrì tutte le ricchezze del regno, purché‚ le lasciasse il bambino; ma l'omino disse: "No, qualcosa di vivo mi è più caro di tutti i tesori del mondo." Allora la regina incominciò a piangere e a lamentarsi, tanto che l'omino s'impietosì e disse: "Ti lascio tre giorni di tempo: se riesci a scoprire come mi chiamo, potrai tenerti il bambino."
La regina passò la notte cercando di ricordare tutti i nomi che mai avesse udito, inviò un messo nelle sue terre a domandare in lungo e in largo, quali altri nomi si potevano trovare. Il giorno seguente, quando venne l'omino, ella cominciò con Gaspare, Melchiorre e Baldassarre e disse tutta una lunga sfilza di nomi, ma ogni volta l'omino diceva: "Non mi chiamo così." Il secondo giorno, ella mandò a chiedere come si chiamasse la gente nei dintorni e propose all'omino i nomi più insoliti e strani quali: Latte di gallina, Coscia di montone, Osso di balena. Ma egli rispondeva sempre: "Non mi chiamo così."
Il terzo giorno tornò il messo e raccontò: "Nuovi nomi non sono riuscito a trovarne, ma ai piedi di un gran monte, alla svolta del bosco, dove la volpe e la lepre si dicono buona notte, vidi una casetta; e davanti alla casetta ardeva un fuoco intorno al quale ballava un omino quanto mai buffo, che gridava, saltellando su di una sola gamba:
"Oggi fo il pane,
la birra domani, e il meglio per me
è aver posdomani il figlio del re.
Nessun lo sa, e questo è il sopraffino,
Ch'io porto il nome di Tremotino!"
la birra domani, e il meglio per me
è aver posdomani il figlio del re.
Nessun lo sa, e questo è il sopraffino,
Ch'io porto il nome di Tremotino!"
All'udire queste parole, la regina si rallegrò e poco dopo quando l'omino entrò e le disse: "Allora, regina, come mi chiamo?" ella da principio domandò: "Ti chiami Corrado?" - "No." - "Ti chiami Enrico?" - "No." - "Ti chiami forse Tremotino?"
"Te l'ha detto il diavolo, te l'ha detto il diavolo!" gridò l'omino; e per la rabbia pestò in terra il piede destro con tanta forza, che sprofondò fino alla cintola; poi, nell'ira, afferrò con le mani il piede sinistro e si squarciò.