Bir adamın yedi oğlu vardı, ama ne kadar istediyse de kızı olmadı. Sonunda karısı gebe kalarak onu umutlandırdı; derken çocuk doğdu: bu bir kızdı! Herkes çok sevindi. Ancak kız çok çelimsizdi ve çok ufaktı; bu yüzden acilen kutsanması gerekiyordu.
Babası hemen oğullarından birini vaftiz suyu getirmesi için kaynağa gönderdi; öbür altısı da ona eşlik ettiler. Her biri suyu önce ben alayım derken maşrapayı kuyuya düşürdüler. Orada kalakaldılar; ne yapacaklarını bilemediler; hiçbiri eve dönmeye cesaret edemedi.
Onlar gelmeyince babaları sabırsızlandı. "Herhalde yine oyuna daldılar, keratalar" diye söylendi. Kızı vaftiz edilmeden ölecek diye düşünüyordu. O kızgınlıkla, "Keşke hepsi kargaya dönüşse" diye beddua etti. Bunu söyler söylemez başının üzerinde, havada uçmakta olan yedi tane simsiyah karga gördü.
Ana baba bu bedduayı geçersiz kılamadı; yedi çocuğu birden kaybetmenin verdiği üzüntü karşısında yeni doğan kızlarıyla teselli buldular.
Bu sevimli kız her geçen gün daha güçlendi ve güzelleşti. Yedi tane kardeşi olduğu uzun zaman ondan saklandı. Derken başkalarından, "Kız güzel, amayedi kardeşinin ölmesine o neden oldu!" şeklinde konuşmalar işitince anne ve babasına bunun gerçek olup olmadığını sordu. Onlar bu sırrı daha fazla saklamadı; Tanrı'nın takdiri böyleymiş diyerek bunda kızın bir sucu olmadığını söylediler
Ne var ki, kız vicdan azabı çekiyordu; kardeşlerini bu büyüden kurtarabileceğine inanıyordu.
Huzuru kaçtı ve bir gün gizlice evi terk ederek yollara düştü. Her ne pahasına olursa olsun, kardeşlerini bulacak ve onları kurtaracaktı!
Hatıra olarak yanına, anne ve babasının verdiği ufacık bir yüzükten başka bir somun ekmek, bir maşrapa su ve yorulduğu zaman oturmak için alçak bir tabure aldı.
Az gitti, uz gitti, dere tepe düz gitti, derken güneşe vardı; ama orası çok sıcaktı, hem de korkunçtu, küçük çocukları yutuveriyordu.
Hemen oradan kaçtı ve aya gitti. Ama orası da buz gibi soğuktu, korkunçtu, ürkütücüydü. Ve çocuğu fark edince, "İnsan eti kokluyorum" diye söylendi ay.
Kız hemen oradan da kaçarak yıldızlara geldi; onlar dostça ve iyi davrandı ve her biri özel iskemlesinde oturmaktaydı.
Ama Çobanyıldızı ayağa kalktı, ona ufacık bir tavşan ayağı vererek şöyle dedi: "Bu olmadan Camdağı'nın kapısını açamazsın. Senin kardeşlerin Camdağı'nda!"
Kız o ayağı alıp mendiliyle sardı ve oradan ayrıldı. Derken Camdağı'na geldi. Kapıyı açmak için cebinden mendilini çıkardı, ama tavşan ayağı yoktu! Çobanyıldızı'nın verdiği hediye kaybolmuştu! Ne yapsaydı şimdi? Kardeşlerini kurtarmak istiyordu, ama Camdağı'nın kapısını açacak anahtarı yoktu! Bunun üzerine çakısını çıkararak ufacık parmaklarından birini keserek kilide soktu, kapı açılıverdi.
İçeri girdiğinde karşısına bir cüce çıktı. "Sen ne arıyorsun burada, çocuğum?" diye sordu cüce.
"Kardeşlerimi arıyorum, yani yedi kargayı" diye cevap verdi kız.
"Karga efendiler evde yoklar, onlar gelinceye kadar beklemek istersen gir içeri" diyen cüce daha sonra kuşların yiyeceğini hazırladı; yedi küçük tabak, yedi küçük bardak! Kızcağız her bir tabaktan bir lokma ve her bir bardaktan bir yudum aldı, ama sonuncu bardağın içine yanında getirdiği ufak yüzüğü attı.
Derken havada bir kanat çırpıntısı ve sesler duyuldu.
Cüce, "Karga efendiler eve dönüyor" dedi.
Ve kuşlar geldi; karınları acıkmıştı. Tabaklarını ve bardaklarını aradılar.
"Kim benim tabağımdan yedi? Kim benim bardağımdan içti? Buna bir insan dudağı değmiş" diye karşılıklı tartıştılar. Ve yedinci karga bardağının dibindeki yüzüğü görünce, bunun anne ve babasının vermiş olduğu yüzük olduğunu anladı ve "Tanrıya şükürler olsun! Kız kardeşimiz gelmiş! Öyleyse kurtulduk" dedi.
Kapının arkasında durup onları dinleyen kız onların bu dileğini duyunca yanlarına geldi.
Yedi karga da yeniden insana dönüştü. Birbirleriyle sarılıp öpüştüler ve ölünceye kadar mutlu yaşadılar.
У одного отца было семь сыновей, а дочки-то ни одной, хоть он и очень желал бы иметь дочку; наконец явилась надежда на то, что семья должна будет еще увеличиться, и жена родила ему дочку. Радость по поводу ее рождения была очень велика; но ребеночек-то был и маленький, и хилый, так что родители даже вынуждены были поспешить с крещением.
Отец поскорее послал одного из мальчиков к ближайшему роднику за водою для крещения; и остальные шестеро вслед за посланным побежали, и так как каждому хотелось первому зачерпнуть воды, то оказалось, что кружка упала в воду. Это их так озадачило, что они стояли у воды и никто из них не решался первый вернуться домой.
Подождал-подождал их отец, наконец потерял всякое терпение и сказал: "Верно, они, негодяи, заигрались там, да и забыли о деле". Он стал опасаться того, что, пожалуй, девочка умрет у него на руках некрещеная и в досаде своей проговорил: "А чтоб им всем воронами быть!"
И едва только произнес это слово, как услышал вдруг свист крыльев у себя над головою, глянул вверх и видит - низко-низко летят над ним семь черных воронов. Пролетели и скрылись.
Родители уж никак не могли снять с них заклятия, и как ни горевали об утрате своих семерых, однако же милая дочка их, которая вскоре окрепла и стала день ото дня хорошеть, служила им немалым утешением в горе.
Она и знать не знала о том, что у ней были братцы, потому что родители опасались при ней об этом и упоминать; однако же случилось как-то, что посторонние люди при ней однажды проговорились: дочка-то, мол, и очень у них хороша, а все-таки она была виною несчастия своих семи братьев.
Тогда она была очень этим опечалена, пошла к отцу с матерью и спросила, точно ли у нее были братья и если были, то куда же они подевались? Тут уж родители не посмели от нее скрыть тайну; но сказали, что случилось это по воле судьбы, а ее рождение послужило лишь невольным поводом к тому.
Но девочка каждый день себя упрекала в том, что она загубила братьев, и задалась мыслью, что она должна их избавить от наложенного на них заклятия. И до тех пор она не успокоилась, пока потихоньку не ушла из дому и не пустилась странствовать по белу свету, чтобы разыскать своих братьев и освободить их во что бы то ни стало.
Она взяла с собою на дорогу только колечко от родителей на память, каравай хлеба на случай, если проголодается, кружечку воды для утоления жажды да стулик, на котором бы присесть можно было, утомившись. И пошла, пошла она далеко-далеко - на самый конец света. Пришла она к солнцу; но оно было слишком жарко, слишком страшно, да еще и пожирало маленьких деток.
Поспешно побежала она от солнца к месяцу; но месяц был уж чересчур холоден и тоже смотрел сумрачно и злобно, и, завидев девочку, стал поговаривать: "Чую - пахнет, пахнет человечьим мясом".
Убежала она и от месяца и пришла к звездочкам, которые были к ней и добры, и ласковы, и каждая сидела на своем особом стулике. А как поднялась утренняя звездочка, так она девочке и костылек принесла и сказала: "Коли не будет у тебя этого костылька, не вскрыть тебе будет гору стеклянную, а в стеклянной-то горе и есть твои братья".
Девочка приняла костылек, завернула его в платок и опять шла, шла, пока к стеклянной горе не пришла. Ворота внутрь той горы были замкнуты, и девочка вспомнила о костыльке; но когда вскрыла платок, то увидела, что костылька там нет: она потеряла на дороге подарок добрых звездочек.
Что ей было делать? Хотелось братьев вызволить - и как раз ключа-то к стеклянной горе и не оказалось!
Тогда взяла добрая сестрица нож, отрезала себе мизинчик, сунула его в замочную скважину ворот и отомкнула их благополучно. Вошла она внутрь горы, вышел ей навстречу карлик и сказал: "Дитятко, ты чего ищешь?" - "Ищу моих братьев, семерых воронов", - отвечала она. Карлик сказал: "Господ воронов нет теперь дома, но если ты хочешь подождать их возвращения, то войди".
Затем карлик внес воронам их кушанье и питье на семи тарелочках и в семи чарочках, и с каждой тарелочки съела сестрица по крошечке, и из каждой чарочки отхлебнула по глоточку; в последнюю же чарочку опустила принесенное с собою колечко.
И вдруг зашумело, засвистало в воздухе, и карлик сказал: "Вот это господа вороны домой возвращаются".
И точно: прилетели, есть-пить захотели и стали искать свои тарелочки и чарочки. Тогда каждый из них поочередно сказал: "Кто же это из моей тарелочки ел? Кто из моей чарочки отхлебнул? Это человечьи уста и пили, и ели".
А когда седьмой осушил свою чарочку, из нее и выкатилось ему колечко.
Посмотрел он на него, узнал кольцо родительское и сказал: "Дай-то Бог, чтобы наша сестричка тут была - тогда бы и для нас наступило избавление".
Как услыхала эти слова сестричка (а она стояла за дверью и прислушивалась), тогда вышла к ним, и все вороны в то же мгновенье вновь обратились в ее братьев. И целовались-то они, и миловались, и радешеньки, веселешеньки домой пошли.