There was once a woman who was a witch, and she had two daughters, one ugly and wicked, whom she loved the best, because she was her very own daughter, and one pretty and good, whom she hated because she was her step-daughter.
One day the stepdaughter put on a pretty apron, which the other daughter liked so much that she became envious, and said to her mother that she must and should have the apron. "Be content, my child," said the old woman, "thou shalt have it. Thy step-sister has long deserved death, and tonight, while she is asleep, I shall come and cut off her head. Take care to lie at the farthest side of the bed, and push her to the outside."
And it would have been all over with the poor girl, if she had not been standing in a corner near and heard it all. She did not dare to go outside the door the whole day long, and when bed-time came the other one got into bed first, so as to lie on the farthest side; but when she had gone to sleep, the step-daughter pushed her towards the outside, and took the inside place next the wall. In the night the old woman came sneaking; in her right hand she held an axe, and with her left she felt for the one who was lying outside, and then she heaved up the axe with both hands, and hewed the head off her only daughter. When she had gone away, the other girl got up and went to her sweetheart's, who was called Roland, and knocked at his door. When he came to her, she said, "Listen, dear Roland, we must flee away in all haste; my step-mother meant to put me to death, but she has killed her only child instead. When the day breaks, and she sees what she has done, we are lost."
"But I advise you," said Roland, "to bring away her magic wand with you; otherwise we cannot escape her when she comes after to overtake us." So the maiden fetched the magic wand, and she took up the head of her step-sister and let drop three drops of blood on the ground, - one by the bed, one in the kitchen, and one on the steps. Then she hastened back to her sweetheart.
When the old witch got up in the morning, she called out to her daughter, to give her the apron, but no daughter came. Then she cried out, "Where art thou?"
"Here, at the steps, sweeping!" answered one of the drops of Wood. The old woman went out, but she saw nobody at the steps, and cried again, "Where art thou?"
"Here in the .kitchen warming myself," cried the second drop of blood. So she went into the kitchen and found no one. Then she cried again, "Where art thou?"
"Oh, here in bed fast asleep!" cried the third drop of blood. Then the mother went into the room, and up to the bed, and there lay her only child, whose head she had cut off herself.
The witch fell into a great fury, rushed to the window, for from it she could see far and wide, and she caught sight of her step-daughter, hastening away with her dear Roland. "It will be no good to you," cried she, "if you get ever so far away, you cannot escape me."
Then she put on her boots, which took her an hour's walk at every stride, and it was not long before she had overtaken them. But the maiden, when she saw the old woman striding up, changed, by means of the magic wand, her dear Roland into a lake, and herself into a duck swimming upon it. The witch stood on the bank and threw in crumbs of bread, and took great pains to decoy the duck towards her, but the duck would not be decoyed, and the old woman was obliged to go back in the evening disappointed.
Then the maiden and her dear Roland took again their natural shapes, and travelled on the whole night through until daybreak. Then the maiden changed herself into a beautiful flower, standing in the middle of a hedge of thorns, and her dear Roland into a fiddle-player. It was not long before the witch came striding up, and she said to the musician, "Dear musician, will you be so kind as to reach that pretty flower for me?" - "Oh yes," said he, "I will strike up a tune to it." Then as she crept quickly up to the hedge to break off the flower, for she knew well who it was, he began to play, and whether she liked it or not, she was obliged to dance, for there was magic in the tune. The faster he played the higher she had to jump, and the thorns tore her clothes, and scratched and wounded her, and he did not cease playing until she was spent, and lay dead.
So now they were saved, and Roland said, "I will go to my father and prepare for the wedding." - "And I will stay here," said the maiden, "and wait for you, and so that no one should know me, I will change myself into a red milestone." So away went Roland, and the maiden in the likeness of a stone waited in the field for her beloved.
But when Roland went home he fell into the snares of another maiden, who wrought so, that he forgot his first love. And the poor girl waited a long time, but at last, seeing that he did not come, she was filled with despair, and changed herself into a flower, thinking "Perhaps some one in passing will put his foot upon me and crush me."
But it happened that a shepherd, tending his flock, saw the flower, and as it was so beautiful, he gathered it, took it home with him, and put it in his chest. From that time everything went wonderfully well in the shepherd's house. When he got up in the morning, all the work was already done; the room was swept, the tables and benches rubbed, fire kindled on the hearth, and water ready drawn; and when he came home in the middle of the day, the table was laid, and a good meal spread upon it. He could not understand how it was done, for he never saw anybody in his house, and it was too little for anybody to hide in. The good serving pleased him well; but in the end he became uneasy, and went to a wise woman to take counsel of her. The wise woman said, "There is magic in it: get up early some morning, and if you hear something moving in the room, be it what it may, throw a white cloth over it, and the charm will be broken." The shepherd did as she told him, and the next morning at daybreak he saw the chest open, and the flower come out.
Then he jumped up quickly and threw a white cloth over it. So the spell was broken, and a lovely maiden stood before him; and she told him that she had been the flower, and had until now cared for his household matters. She told him all that had happened to her, and she pleased him so much that he asked her to marry him, but she answered "No," because she still remained true to her dear Roland, though he had forsaken her; but she promised not to leave the shepherd, but to go on taking care of his house.
Now the time came when Roland's wedding was to be held; and there was an old custom in that country that all the girls should be present, and should sing in honour of the bride and bridegroom. The faithful maiden, when she knew this, was so sorrowful that she felt as if her heart would break; and she would not go, until the others came and fetched her. And when her turn came to sing she slipped behind, so that she stood alone, and so began to sing.
And as soon as her song reached Roland's ear he sprang up and cried, "I know that voice! that is the right bride, and no other will I have." And everything that he had forgotten, and that had been swept out of his mind, came suddenly home to him in his heart. And the faithful maiden was married to her dear Roland; her sorrow came to an end and her joy began.
Жила-была на свете женщина - настоящая ведьма, и были у нее две доче ри. Одна была безобразна и зла, и ту она любила, потому что это была ее родная дочь. Другая была прекрасна собою и сердцем добра, и ту ведьма ненавидела, потому что та ей приходилась падчерицей.
Однажды падчерица надела фартучек, и он до такой степени понравился ее названой сестре, что та, завидуя, потребовала у матери и себе такого же фартучка.
"Повремени, дитятко, - сказала ведьма, - будет у тебя такой фартучек. Твою названую сестрицу давно убить следует, и вот сегодня ночью, как только она заснет, я приду к вашей кровати и отрублю ей голову. Позаботься только о том, чтобы лечь в постели у нее за спиною, а ее повыдвинь вперед".
Бедняжка и точно должна была бы поплатиться жизнью, если бы она из укромного уголка не подслушала всей беседы матери с дочкой.
За целый день бедная падчерица не посмела даже и шагу ступить за порог дома.
А когда вечером пришло время спать ложиться, бедная девушка должна была первая улечься в постель, чтобы ее злая сестра, как и велела ей мать, могла лечь позади.
Но когда та заснула, падчерица несколько выдвинула ее вперед, а сама залезла за ее спину, к стенке.
Среди ночи старуха подкралась к постели, держа в правой руке топор, а левой ощупала, лежит ли кто-нибудь, выдвинувшись головой вперед.
И затем, ухватив топор обеими руками, отрубила голову своей родной дочери.
Когда она удалилась, девушка поднялась с постели, пошла к своему милому, которого звали Роландом, и постучалась у его двери.
Когда он к ней вышел, она сказала ему: "Слушай, миленький Роланд, мы должны отсюда бежать как можно скорее: мачеха хотела меня убить, но вместо меня убила свою родную дочь. Когда рассветет и она увидит, что сделано ею, мы погибли!" - "Однако же я тебе советую, - сказал Роланд, - чтобы прежде побега ты взяла у нее из дома ее волшебный жезл, а не то мы не сможем спастись от ее преследований никаким бегством".
Девушка принесла волшебный жезл ведьмы, а затем взяла отрубленную голову сестры и накапала три капли крови: одну перед постелью на полу, одну в кухне и одну на лестнице.
После этого девушка поспешно удалилась вместе со своим возлюбленным Роландом.
Когда же старая ведьма проснулась поутру, она кликнула свою дочку и хотела отдать ей фартучек падчерицы, но та не явилась на зов ее. "Да где же ты?" - крикнула ведьма.
"Здесь я, на лестнице, подметаю!" - отвечала ведьме одна из капелек крови.
Старуха вышла на лестницу, никого там не увидала и еще раз крикнула: "Да где же ты?"
"Да здесь, в кухне, пришла погреться!" - отвечала ей вторая капелька крови.
Ведьма и в кухню пошла, и там ничего не нашла. "Да где же ты?" - закричала она дочке в третий раз.
"Ах, да здесь же я, в постели, сплю", - крикнула ведьме третья капелька крови.
Та пришла в комнату, к постели - и что же там увидела? Свое родное дитя, которое плавало в крови и которому она своими руками отрубила голову.
Ведьма пришла в ярость, бросилась к окну, и так как она обладала способностью очень далеко видеть, то увидела свою падчерицу, которая поспешно удалялась со своим милым Роландом. "Не уйдете вы от меня! - прошипела ведьма. - Как бы далеко вы ни были, и все же не уйдете!"
Она тотчас обула свои сапоги-скороходы, в которых она, что ни шаг, то час пути перемахивала, и немного спустя уже нагнала обоих беглецов.
Но, завидев издали старуху-ведьму, девушка обратила при помощи волшебного жезла своего милого в озеро, а сама обернулась уточкой и стала среди того озера плавать.
Ведьма остановилась на берегу, стала бросать утке крошки хлеба и всеми силами старалась приманить ее к берегу; но утка себя приманить не дала, и старая ведьма должна была вечером вернуться домой, так ничего и не добившись.
А падчерица ее со своим милым снова приняли свой обычный вид и еще целую ночь шли путем-дорогою до рассвета.
А на рассвете падчерица обернулась сама в прекрасный цветок среди терновой изгороди, а своего милого Роланда обернула в музыканта со скрипкой.
Вскоре после того явилась следом за ними и ведьма и сказала музыканту: "Милый музыкант, дозволено ли будет мне сорвать этот цветок?" - "О да, конечно, - отвечал музыкант, - я даже помогу тебе, подыгрывая на моей скрипке",
И вот, когда она поспешно залезла в изгородь, стараясь поскорее сорвать цветок (она, конечно, знала, кто цветком обернулся), музыкант начал подыгрывать, и ведьма волей-неволей должна была плясать, потому что музыка эта была волшебная.
И чем скорее он наигрывал, тем выше она подпрыгивала, и терновник срывал с нее одежду клочьями и терзал ее тело. Так как музыкант не переставал играть, ведьма плясала до тех пор, пока не пала мертвой на землю.
Когда они таким образом избавились от ведьмы, Роланд сказал: "Я теперь отправлюсь к отцу моему и займусь приготовлениями к свадьбе". - "Ну, так я покамест здесь останусь, - сказала девушка, - и подожду тебя; а для того, чтобы никто меня не узнал, я обернусь красноватым камнем".
Роланд ушел, а девушка, превратившись в красноватый камень, осталась на поле и стала ждать своего милого.
Но когда Роланд вернулся домой, он попался в западню к другой женщине, которая довела его до того, что он забыл свою милую.
Долго ждала его девушка; но когда он совсем не вернулся, она запечалилась и обернулась цветком, подумав: "Авось, кто-нибудь пойдет путем-дорогою и меня растопчет".
Случилось, однако же, что на том поле пастух пас овец, увидел цветок, сорвал его, потому что он уж очень красив ему показался, снес домой и положил к себе в ящик.
С той поры все в доме пастуха стало совершаться каким-то чудом; чуть он поутру вставал, уже вся работа была в доме сделана: комната выметена, стол и лавка чисто протерты, огонь разведен в очаге, и вода в дом наношена.
А в полдень, когда он возвращался домой, у него уже и стол был накрыт, и хорошее кушанье на стол подано. Он даже и понять не мог, как это происходило, потому что он никогда никого не видел в своем домике, да негде было в нем и спрятаться.
Понравился пастуху этот тщательный уход за его домом; но затем он уж стал этих домашних чудес понемногу и побаиваться.
Пошел он к одной ведунье и спросил у ней совета. Ведунья сказала: "Тут колдовство в дело замешано; как-нибудь рано утром приметь, не движется ли что-нибудь в комнате, и если что-нибудь увидишь, что бы там ни было, сейчас набрось белый платок, и действие волшебства сразу прекратится".
Пастух поступил, как ему было сказано, и на другое утро на самом рассвете он увидел, как ящик стола открылся и цветок из него вышел. Подскочил он к цветку и набросил на него белый платок. И тотчас цветок обратился красивой девушкой, и она созналась ему, что была цветком и в виде цветка присматривала за его домашним хозяйством.
Рассказала она ему судьбу свою, и так как она ему понравилась, он спросил у нее, не хочет ли она за него выйти замуж; но она отвечала: "Нет", - так как она хотела все же остаться верна своему милому Роланду, хоть тот и покинул ее. Но она обещала, что не уйдет из его дома и будет продолжать вести его хозяйство.
Тут как раз подошло время свадьбы Роланда, и по старинному обычаю было по всей стране объявлено, чтобы все девушки собирались на свадьбу и славили молодых песнями. Красная девица, как услыхала об этом, так запечалилась, что у ней сердце разрывалось на части; она и не хотела идти на эту свадьбу, да другие девушки зашли за нею и увели ее с собою.
Когда же наступала ее очередь петь в честь новобрачных, она все отходила, пока не осталась одна-одинешенька и должна была при них пропеть свою песню.
Но едва только она запела и Роланд заслышал ее пение, как вскочил он и воскликнул: "Этот голос знаком мне! Это поет моя настоящая невеста; другой я не желаю!"
Все, что он уже успел позабыть и что давно изгладилось из его памяти, вдруг вновь проснулось в его сердце.
Тогда верная Роланду девушка пошла с ним под венец, и ее страдания окончились, и наступили для нее дни счастья и радости.